Лавка миров - Страница 2

- Если вы добьетесь успеха, это будет великим событием, вежливо заметил Уэйн.

- Безусловно! - выкрикнул Томпкинс с неожиданной страстью. - Тогда я превратил бы свою несчастную лавку во врата спасения! Трансформация стала бы бесплатной, бесплатной для всех! Каждый смог бы тогда отправиться в мир своей мечты, в мир, для которого он создан, и оставить эту проклятую Землю крысам и червям...

Томпкинс оборвал себя на середине фразы и неожиданно заговорил с ледяным спокойствием:

- Однако я увлекся. Пока я еще не нашел способа бегства с Земли, по надежности не уступающего смерти. Возможно, мне это никогда не удастся. А пока я вам предлагаю съездить в отпуск, переменить обстановку, ощутить другой мир, взглянуть на собственные мечты. Вам известно, сколько я беру. Я возмещу плату, если то, что вы будете ощущать, вас не удовлетворит.

- Вы очень добры, - с искренним чувством сказал Уэйн. Но есть еще одно обстоятельство, о котором рассказывали мне друзья. Я имею в виду сокращение жизни на десять лет.

- Здесь ничего не поделаешь, - сказал Томпкинс, - и этого не возместишь. Мой метод требует колоссального напряжения нервной системы, что, естественно, ведет к сокращению продолжительности жизни. Это одна из причин, по которым наше так называемое правительство объявило мой метод незаконным.

- Однако оно не слишком строго следит за соблюдением запрета, - заметил Уэйн.

- Верно. Официально мое изобретение запрещено как вредное мошенничество. Но чиновники тоже люди. Им тоже хочется покинуть Землю, как и всем другим.

- Отдать все, - задумчиво проговорил Уэйн, крепко сжимая в руках сверток. - И вдобавок потерять десять лет жизни! За исполнение моих тайных желаний... Вы знаете, я должен это хорошенько обдумать.

- Думайте сколько влезет, сказал Томпкинс безразличным тоном.

Уэйн думал не переставая, пока возвращался домой. Он все еще думал, когда поезд прибыл в Порт-Вашингтон на Лонг-Айленде. Сидя за рулем машины на пути от станции домой, он вспоминал хитрое морщинистое лицо Томпкинса и думал о мирах- вероятностях и об исполнении желаний.

Однако размышления эти пришлось оставить, как только он вошел в дом. Его жена Джейнет хотела, чтобы он построже поговорил с прислугой, которая снова начала выпивать. Сыну Томми потребовалось помочь с парусной лодкой, которую нужно было спускать на воду на следующий день. А его маленькой дочке не терпелось рассказать, как она провела день в детском саду.

Уэйн вежливо, но строго поговорил с прислугой. Он помог Томми нанести еще один слой медно-рыжей краски на днище парусника и выслушал рассказ Пегти о ее приключениях на детской площадке.

Позже, когда детей уложили и они остались одни в гостиной, Джейнет спросила, нет ли у него неприятностей на работе.

- Неприятностей?

- Ты чем-то озабочен, - сказала Джейнет. - Что-нибудь произошло?

- Да нет, все было как обычно...

Он ни за что не расскажет ни Джейнет, ни вообще кому бы то ни было, что он брал выходной и ездил в эту сумасшедшую Лавку миров к Томпкинсу. Не собирался он обсуждать и право каждого человека хоть раз в жизни исполнить свои самые сокровенные желания. Джейнет с ее прямолинейностью и здравым смыслом никогда этого не понять.

В конторе наступили горячие дни. На Уолл-стрит царила паника из-за событий на Среднем Востоке и в Азии, и биржа на это реагировала. Уэйн углубился в работу. Он старался не думать об исполнении желаний ценою всего, чем он обладал. Бред! Старый Томпкинс, верно, выжил из ума!

С субботы на воскресенье он уходил в плаванье с Томми. У старого парусника был неплохой ход и швы в днище почти не пропускали воду. Томми попросил купить новые гоночные паруса, но Уэйн ему отказал. Может быть, в следующем году, когда цены установятся. Пока же придется обойтись старыми.

Иногда вечером, когда дети спали, они с Джейнет отправлялись на паруснике. В проливе Лонг-Айленд в такие часы было спокойно и прохладно. Парусник скользил среди мигающих бакенов, держа курс на большой желтый диск луны.

- Тебя что-то беспокоит, я чувствую, - сказала Джейнет.

- Милая, не надо!

- Ты от меня что-то скрываешь?

- Нет, ничего.

- Правда? Тогда обними меня крепче. Вот так...

Парусник плыл некоторое время никем не управляемый.

Исполнение всех желаний...

Но наступила осень, и парусник нужно было поднимать на берег. Биржа несколько стабилизировалась, но тут Пегти подхватила корь. Томми хотел узнать разницу между обычными бомбами, атомными бомбами, водородными бомбами, кобальтовыми бомбами и всеми другими видами бомб, о которых писали газеты. Уэйн объяснил как мог. Потом от них неожиданно ушла прислуга.

Тайные желания - это, конечно, здорово. Допустим, он действительно хотел кого- нибудь убить или поселиться на острове в Южных морях. Но у него были еще и обязанности. У него двое маленьких детей и чудесная жена, которой он не стоит. Вот, может быть, ближе к рождеству...

Однако зимой из-за короткого замыкания начался пожар в пустой спальне для гостей. Пожарники потушили огонь. Ущерба особого не было, и никто не пострадал. Но о Томпкинсе пришлось на время забыть. В первую очередь нужно было заняться ремонтом спальни, ведь Уэйн очень гордился своим старинным домом.

Из-за международной обстановки конъюнктура была неопределенной. По бирже ползли слухи - а как там русские, арабы, греки, китайцы... И потом - межконтинентальные ракеты, атомные бомбы, спутники... Уэйн проводил на работе целые дни, а иногда оставался и по вечерам. У Томми началась свинка. Нужно было перекрыть крышу. Вскоре пришла пора позаботиться и о весеннем спуске на воду парусника.